Что можно приготовить из кальмаров: быстро и вкусно

БЛОКАДНЫЙ МАТЧ.

31 мая в Санкт-Петербурге отмечают 70‑летие со дня невероятного события, навсегда вошедшего в историю. Согласно официальной версии, 31 мая 1942 года, в самый разгар блокады, в Ленинграде прошел футбольный матч, в котором игроки местного «Динамо» встретились с командой Ленинградского металлического завода.

Текст Игорь Борунов

Эту историю в том или ином виде в Петербурге знают практически все. Пережив самую страшную зиму 1941–1942 годов, блокадный Ленинград только-только начинал приходить в себя. Заработала Дорога жизни, к тому же в город ежесуточно стало приходить до 200 вагонов с продовольствием... Очень важно было поддержать веру ленинградцев в то, что все закончится хорошо. И кому-то там наверху пришла идея: в блокадном городе должны вопреки всему сыграть в футбол. И сыграли – на стадионе «Динамо», что на Крестовском острове.

До сих пор не утихают споры о том, какой именно матч считать тем самым первым блокадным. Версии разные. Широко известно мнение, что настоящий блокадный матч состоялся уже 6 мая. Футболисты ленинградского «Динамо», говорят, встретились с командой Балтийского флотского экипажа и победили со счетом 7:3. Возможно, так и было, тем более что на этом настаивали непосредственные участники событий, в частности вратарь, а впоследствии комментатор Виктор Набутов. Но гораздо больше свидетельств, позволяющих считать первым официальным матчем игру 31 мая между динамовцами и сборной, представлявшей Ленинградский металлический завод имени Сталина (ЛМЗ), в которую вошли футболисты ленинградских клубов «Зенит» и «Спартак», а также несколько рабочих. Из соображений военного времени название команды-соперника бело-голубых звучало как «команда Н-ского завода».

Встреча завершилась убедительной победой лучше готовых к ней динамовцев – 6:0, но уже через неделю в повторной игре Н-ский завод едва не взял реванш, добившись ничьей – 2:2. После этих матчей спортивные соревнования в осажденном городе стали почти регулярными.

КТО ИГРАЛ

«Динамо» – «Н-ский завод» – 6:0

«Динамо»: Виктор Набутов, Михаил Атюшин, Валентин Федоров, Аркадий Алов, Константин Сазонов, Виктор Иванов, Борис Орешкин, Евгений Улитин, Александр Федоров, Анатолий Викторов, Георгий Московцев.

«Н-ский завод»: Иван Куренков, Александр Фесенко, Георгий Медведев, Анатолий Мишук, Александр Зябликов, Алексей Лебедев, Николай Горелкин, Николай Смирнов, Иван Смирнов, Петр Горбачев, В. Лосев.

Судья Павел Павлов.

Заслуженный тренер СССР Герман Семенович Зонин приехал в Ленинград из Казани в 1949 году. На Волге он посещал матчи с участием футболистов «Динамо» и «Зенита», эвакуированных из Ленинграда.

– Команда «Динамо» была визитной карточкой города. Их все знали и любили. Хорошие были ребята. Дружная команда. Душой ее был Валентин Федоров, игравший за «Динамо» вместе с братом Дмитрием. Почти вся команда «Зенит» была в эвакуации, а из числа динамовцев в Казань уехали лишь несколько человек. Они там работали на заводе, а по субботам играли в футбол. Народу на матчах было битком! Показывали классный футбол. Никогда не забуду, как Пека Дементьев (на тот момент футболист «Зенита». – Прим. ред.) по просьбе публики начинал делать свои финты. Отобрать мяч без фола у него было просто невозможно, – вспоминает Зонин.

С участниками блокадных матчей Зонин познакомился уже в Ленинграде, когда стал играть за «Динамо».

– Мы встречались с вратарем Виктором Набутовым на стадионе «Динамо». Набутов вернулся после болезни, и я каждый день его тренировал. С Аркадием Аловым был в хороших отношениях, но, когда я пришел, он уже играл не в «Динамо», а в «Зените». В «Динамо» я поиграл вместе с Анатолием Викторовым. Потом он ушел – Всеволод Бобров взял к себе, и Викторов трижды становился чемпионом Советского Союза по хоккею в составе ВВС. Помню Костю Сазонова – красивый парень! Играл крайнего нападающего. Перед матчами он на машине всегда делал круг по площади. Девки за ним бегали! А затем возвращался на стадион, – рассказывает Зонин.

Прошу Германа Семеновича рассказать о предыстории блокадного матча.

– Динамовцев война застала в Тбилиси. Они вернулись в Ленинград и все как один записались в ряды Красной Армии. Поскольку они представляли общество «Динамо», многие работали в милиции и НКВД – обезвреживали шпионов, которые показывали немцам, где бомбить. Был такой молодой игрок – Федор Сычев, центральный защитник. Осенью 1941‑го он был на дежурстве. Началась бомбежка. Увидев пожилую женщину, которая переходила дорогу, Федор решил ей помочь пойти в убежище. В момент разрыва снаряда он накрыл ее своим телом. Она осталась жива, а он погиб, – вздыхает ветеран отечественного футбола.

Кроме Сычева суровое военное время не пощадило еще нескольких игроков той команды. При разных обстоятельствах погибли Николаев, Шапковский и Кузьминский.

– Валентин Федоров был хорошим организатором. Ему и Алову доверили собрать игроков. Вызвали в горком партии. А почему вызвали? Пропаганда Геббельса растрезвонила на весь мир, что город Ленина – город мертвых, жители уже начинают заниматься каннибализмом. Тогда горком решил провести футбольный матч. Федорову и Алову дали задание собрать футболистов. Другую команду собирали профсоюзы. Конечно, люди были худыми и голодными, но вышли играть, – продолжает Зонин.

«СЧИТАЙТЕ ИГРУ БОЕВЫМ ЗАДАНИЕМ»

К сожалению, из непосредственных участников тех событий до наших дней не дожил никто. Последний – нападающий «Динамо» Евгений Улитин – ушел из жизни в 2002 году. Именно он запечатлен на единственном сохранившемся достоверном снимке блокадного матча, сделанном фотокорреспондентом ТАСС Васютинским. Обратимся к блокадным воспоминаниям организаторов игры, опубликованным в газетах в 1970–1980‑е годы.

Валентин ФЕДОРОВ, полузащитник «Динамо»:

– Однажды меня и Аркадия Алова вызвали в военный отдел горкома партии. Заведующий спросил, кто из футболистов остался в городе, чьи адреса или места службы мы знаем. Видя наше недоумение, он разъяснил: «Военный совет фронта решил провести в блокированном городе футбольный матч и придает этой игре большое значение. Считайте ее своим важнейшим боевым заданием». Задание было сложным. Команды «Динамо» тогда фактически не существовало. Шестеро футболистов находились в Казани, четверо погибли, один тяжело ранен и эвакуирован. Но комплектование оказалось не самым трудным. Как играть, когда сил не хватало даже на ходьбу? Однако постепенно собирались игроки, и мы приступили к тренировкам. Тренировались два раза в неделю.

Александр ЗЯБЛИКОВ, полузащитник и капитан команды Н-ского завода:

– Нас, игроков предвоенного «Зенита», весной 1942 года осталось в городе не так уж мало. Почти все трудились в цехах Металлического завода. Я, например, был заместителем начальника противовоздушной обороны цеха. Ни о каком футболе, естественно, мы и не помышляли. В начале мая я совершенно случайно столкнулся на улице с игроком «Динамо» Дмитрием Федоровым и уж совсем неожиданно тут же получил от него предложение сыграть с динамовцами. Проблем с комплектованием у нас было больше. Пришлось собирать игроков из «Спартака» и других городских команд. Некоторые включенные в состав так и не вышли на поле – настолько обессилили от голода. Форму нам дали соперники. Динамовцы, которым удалось немного потренироваться, предлагали играть два тайма по 45 минут. Заводчане соглашались только на два по 20. «Давайте сначала полчаса, – сказал я, подойдя к судье Павлову. – Если выдержим, то и все 45 минут». У нас не было вратаря, поэтому в ворота встал защитник Иван Куренков, но все равно не хватало еще одного футболиста. Тогда динамовцы уступили нам своего игрока Ивана Смирнова. И все-таки мы выдержали два тайма, потому что понимали: город должен узнать, что мы играли.

Перед повторным матчем 7 июня команда Н-ского завода разыскала вратаря, Куренков занял привычное место в обороне, и заводчане едва не добились победы.

Сын голкипера «Динамо» Виктора Набутова – комментатор, журналист и продюсер Кирилл Набутов признался, что отец не любил говорить о блокадном матче. Но поведал впечатления другого игрока бело-голубых – Михаила Атюшина, оперуполномоченного ленинградской милиции, который до войны играл в футбол лишь на любительском уровне.

– Я говорил с Михаилом Атюшиным, футболистом и гимнастом, который участвовал в матче и чья фамилия тоже есть на мемориальной доске, – рассказывает Набутов. – Он как-то в мае пошел на стадион «Динамо» заниматься гимнастикой. В зимние месяцы не тренировался – блокада, голод. Пришел и встретил ребят-футболистов. Те ему и говорят: «О! Хорошо что ты нам попался! Пошли, сыграем». Сыграли, но подробности он не очень помнил.

«В АУТ НЕ БИТЬ – ТАМ КАРТОШКА»

Любимый многими ленинградцами стадион «Динамо» за последние 70 лет почти не изменился, разве что вместо больших трибун появились здания, предназначенные для других видов спорта.
В 1942‑м для игры в футбол на «Динамо» было пригодно только одно из трех запасных полей. На главную площадку упал немецкий снаряд. На двух других выращивали брюкву и капусту. И только на третьем поле, слева от главного входа, можно было играть в футбол, хотя тоже не без ограничений.

– Когда они вышли на поле, им сказали: постарайтесь в аут не бить, потому что там посажена картошка. Картошка в блокаду – это жизнь. Когда закончился первый тайм, игрокам предложили отдохнуть, но они ответили, что отдыхать не будут, потому как если присядут, то уже не смогут встать, – рассказывает Герман Зонин.

Свидетельства игроков позволяют понять, насколько им было тяжело.

Анатолий МИШУК, зенитовец, хавбек команды Н-ского завода:

– Весной меня поместили в заводской стационар в последней стадии дистрофии. Когда вышел оттуда, меня разыскал Зябликов, сказал, что будет игра. Кажется, я был самым слабым из наших. Помню такой эпизод: идет несильная длинная передача. Я, как сотни раз делал в довоенных матчах, принимаю мяч головой, а он… сбивает меня с ног.

«НА ДВОРЕ ВОЙНА, А ТУТ КАКАЯ-ТО
ШАНТРАПА МЯЧ ГОНЯЕТ!»

Сведения о том, сколько на игре было болельщиков, в разных источниках сообщаются разные – от нескольких десятков раненых из соседнего госпиталя до 350 выпускников командирских курсов. До войны динамовцы были любимцами города, их знали в лицо, но блокадные невзгоды изменили людей до неузнаваемости. Ленинградцы, оказавшиеся на месте проведения встречи, были крайне изумлены, когда поняли, кто перед ними.

Евгений УЛИТИН, динамовец:

– Накануне игры в часть, где я служил сержантом связи, пришла телефонограмма о том, что необходимо прибыть на матч. Ранним утром я на попутной машине поехал в Ленинград, сошел с грузовика у Дворцовой площади. Дальше до стадиона шел пешком. Там обнялся с товарищами, подобрал бутсы и форму. «На дворе война, а тут какая-то шантрапа мяч гоняет!» – возмущались болельщики. Они просто не узнали своих недавних кумиров. На первых минутах нас не слушались ни ноги, ни мяч. Но ребята потихоньку завелись, и игра пошла. «Ба! Да это же Орешкин! Набутов! Федоровы!» – раздавалось с трибун, которые тут же оттаяли и начали болеть на всю катушку. Несмотря на теплый день, играть было трудно, в конце матча сводило ноги. Однако большинство динамовцев имели куда больше сил, чем наши соперники. Кроме того, в их воротах стоял полевой игрок. Во многом этим и объясняется крупный счет. По ходу игры хотелось замениться, но мы с большим трудом набрали людей на два состава. Поле участники встречи покидали в обнимку. И не только потому, что гордились друг другом – просто так было легче идти. Вернулся в часть под Шлиссельбург и недели две еле-еле ходил.

Футболисты отлично понимали важность возложенной на них миссии. Необходимо было посрамить фашистскую пропаганду и подарить городу надежду на мирную жизнь.

Валентин ФЕДОРОВ:

– Было трудно. И мышцы болели страшно, и мяч казался тяжелее, чем обычно. И летел он не так далеко. Но все это было ничто в сравнении с настроением. Мы понимали, как важно просто сыграть…

Действительно, радиорепортаж об игре, который появился на следующий день, на передовой встретили с необычайным воодушевлением. Бывший нападающий «Динамо» Николай Светлов написал об этом в письме: «Никогда не забуду день, когда в траншеях на Синявинских болотах, в 500 метрах от немцев, я услышал репортаж со стадиона «Динамо». Сначала не поверил. Побежал в землянку к радистам. Они подтвердили: верно, передают футбол. Что сделалось с бойцами! Все были возбуждены».

МИФЫ И ЛЕГЕНДЫ

Вокруг блокадного матча, а точнее, блокадных матчей – мы знаем, что их было несколько, – существует немало сомнительных сведений, а порой и откровенных домыслов. Но важно именно то, что в тяжелом 1942 году в блокадном Ленинграде действительно играли в футбол, и не раз. В то же время ряд фотографий якобы блокадного матча не имеют к нему отношения, поскольку на них изображена игра на полуразрушенном стадионе имени Ленина, а вовсе не на «Динамо». Не было и не могло быть прямой радиотрансляции на советские и немецкие окопы. По радио об игре рассказывали в записи.

– Никакого репортажа на вражеские окопы не было, – рассуждает Кирилл Набутов. – Работала разведка. В случае прямого репортажа немцы мгновенно бы определили, где проходит матч, и спокойно могли обстрелять место скопления людей. А так выстрелы были, но далеко. В нескольких сотнях метров упал снаряд, и все. Как всегда, реальность скромнее, чем легенды, которые ей сопутствуют. Я разговаривал с австрийским коммунистом Фрицем Фуксом. Во время блокады он работал на ленинградском радио – на немецком языке вел пропагандистские новостные выпуски, которые транслировались на вражеские войска. Ему кто-то на радио рассказал: «Слышал? На «Динамо» вчера играли в футбол» – «Да что ты? Конечно, я об этом расскажу!» И в выпуске новостей он сообщил о матче. Блокадных матчей было много.

«В 2018‑м К ПАМЯТНИКУ ФУТБОЛИСТАМ-
БЛОКАДНИКАМ БУДУТ ВОЗЛАГАТЬ ЦВЕТЫ»

31 мая, в день 70‑летия легендарного матча, рядом с полем, на котором прошла игра, будет открыт памятник: два борющихся футболиста, рядом – скамейка, на которой лежат цветы и военная форма. Питерский телекомментатор Геннадий Орлов надеется, что дело не ограничится открытием памятника и мемориальной табличкой, появившейся в 1991 году.

– Представляете, на чемпионат мира-2018 будут приезжать футболисты и болельщики из самых разных стран и возлагать цветы в память о победе духа. Участники блокадного матча были дистрофиками. Они говорили: «Лучше не делайте нам перерыв между таймами, потому что, если мы остановимся, нам будет уже не подняться». Я имел честь знать многих участников матча. Потрясающие люди – такой внутренней красоты! Это надо воспевать, и музей должен быть, – убежден Орлов.

Этому событию, которое произошло в Киеве 9 августа 1942 года, посвящены книги, фильмы, многочисленные публикации в прессе. Раньше, во времена СССР, все было ясно и понятно: в тот день советские футболисты встретились с командой немецких оккупантов и выиграли. Только вот ценой той победы стала жизнь…

Сегодня происшедшее тогда в столице Украины уже не выглядит столь однозначным. Попробуем разобраться, что же произошло на самом деле.

Лето 1942 года. Немцы уже без малого год господствуют в Киеве. Они уверены, что это – навсегда. Тем более, что события на фронте располагают к оптимизму – германские войска, как и в сорок первом, наступают. Гитлер и его окружение витают в облаках безудержной эйфории: большевистская твердыня вот-вот должна рухнуть.

Оккупационные власти решают, что пора налаживать мирную жизнь. Они открывают в Киеве оперный театр, кинотеатры, устраивают концерты. Дело дошло и до футбола, благо, на хлебозаводе №1 работают – кто грузчиками, кто разнорабочими - известные русские и украинские футболисты, которые осенью 1941 года не смогли выбраться из осажденного города.

Им выделили форму, разрешили тренироваться. Вскоре возникала идея матчей советских и немецких футболистов. Этому содействовал моравский чех Йожеф Кордик, живший в Киеве. Он был причислен к фольксдойче, то есть, к этническим немцам и назначен директором хлебозавода. Кордик, кстати, устроил на свое предприятие несколько футболистов. Они стали получать зарплату и продуктовый паек.

Киевляне играли в красных футболках и белых трусах – цветах сборной СССР. В прежние времена этот факт считался символическим – мол, футболисты проявили патриотизм. Однако причины были вполне прозаическими – такую форму киевлянам выделила оккупационная городская управа, похоже, без всякой задней мысли…

Самой известной командой Киева было «Динамо», участвовавшее в чемпионатах Советского Союза, в том числе и в первенстве 1941 года, прерванного началом Великой Отечественной.

В своем романе «Бабий Яр» Анатолий Кузнецов утверждал, что именно динамовцы составили основу команды хлебозавода. Однако, позже выяснилось, что это было не так – кроме динамовцев были игроки и из других команд.

Помимо динамовцев Николая Трусевича, Алексея Клименко, Ивана Кузьменко и Павла Комарова, против немцев играли бывшие футболисты киевского «Локомотива» Лев Гундарев, Владимир Балакин, Михаил Мельник и представители других клубов. К примеру, экс-динамовец Макар Гончаренко перед войной выступал за одесский «Спартак».

Повесть «Тревожные облака», опубликованную в 1957 году, писатель Александр Борщаговский также посвятил событию в Киеве. Спустя пять лет по сценарию писателя вышел фильм «Третий тайм». И книга, и лента были очень популярны в Советском Союзе.

Борщаговский, как и Кузнецов, считал, что динамовцы были основой команды. Но свой сюжет он, в отличие от Кузнецова (тот писал о серии матчей), построил на одной встрече – «Динамо» с немцами из выдуманной команды «Легион Кондор». Именно ее Борщаговский назвал «матчем смерти». Впрочем, по другим данным, этот «термин» принадлежит другому писателю – Льву Кассилю. Его он использовал в очерке, опубликованном в «Известиях» вскоре после освобождения Киева от немцев.

В повести Борщаговского изменены имена главных героев. Писатель мотивировал это тем, что «мы не знаем многого из важных, существенных подробностей, без которых не создать строго документальную вещь».

Но даже если бы такие документы и оказались под рукой писателя, сюжет мог проломиться, потерять «правильность». В нем, возможно, не оказалось бы четкого деления на «своих» и «чужих», как требовала идеология того времени. Жители оккупированного Киева были вынуждены подчиниться суровым обстоятельствам, жестокому диктату завоевателей. Им пришлось не только принять чуждую им власть, но и работать на немцев, чтобы не умереть с голоду, обеспечить – хотя бы крохами - своих близких.

Короче говоря, Борщаговскому были необходимы персонажи без оттенков - «свои» и «чужие». Вот и пришлось ему вводить в сюжет выдуманные, приглаженные типажи, гримировать действительность. Это не вина писателя - таково было время, такими были его законы.

После войны многих из тех, кто очутился «под немцами», обвинили в пособничестве врагам. Можно вспомнить, что до развала СССР люди, поступающие на работу, заполняли анкету, где был такой вопрос: «Находились ли вы или ваши родственники на временно оккупированной территории?» Если да, то появлялись вопросы…

Кстати говоря, футболисты тоже были на оккупированной территории и выступали в матчах, организованных нацистами. Им тоже могли приписать «пособничество»…

Матчу в оккупированном Киеве была посвящена еще одна книга – «Последний поединок», написанная Петром Северовым и Наумом Халемским. И это произведение не было документальным – в повести изменены фамилии героев. Вероятно, по той же причине, что и у Борщаговского…

Киевляне провели с оккупантами – немецкими и венгерскими командами десять матчей. По другим сведениям их было меньше: восемь. И во всех вышли победителями!

Часть игр прошла на стадионе «Зенит». Во всех встречах уверенно, а часто с громадным перевесом, к великой радости многочисленных зрителей, одерживала победу команда хлебозавода.

Однако так она именовалась лишь во время дебютной игры 7 июня 1942 года с «Рухом» (2:0) – его игроки представляли украинское спортивное общество, созданное при содействии оккупантов. Затем «сборная СССР» выступала под названием «Старт».

Кузнецов в своем романе упоминает матч 12 июля, проведенный на арене, построенной перед самой войной, которой дали имя Никиты Хрущева, бывшего в то время первым секретарем ЦК ВКП(б) УССР. Во время оккупации стадион переименовали в Украинский. В тот день немцы устроили там спортивный праздник с участием гимнастов, боксеров, легкоатлетов. Гвоздем программы был футбол: «Старт» встречался с командой немецких военных железнодорожников. Киевляне одержали внушительную победу со счетом 6:0.

Это была уже пятая игра команды хлебозавода и, соответственно, пятая победа. Кузнецов писал, что «это немцам не понравилось, но никаких эксцессов не произошло».

Спустя неделю, 19 июля, «Старт» провел очередную встречу - с венгерской командой «Wal» и снова без труда победил - 5:1. После этого киевляне выиграли еще два матча.

Игроки «Старта» не имели проблем с соперниками, поскольку были явно сильнее. Но не знали, как отреагируют оккупанты на поражения, тем более, те шли чередой. Однако до поры, до времени немцы были настроены более или менее спокойно, чему во многом способствовали благоприятные военные сводки. Войска вермахта вышли к Волге и начали штурм города, носящего имя Сталина.

Пришло время очередного матча – 9 июля 1942 года, в котором «Старт» встречался с командой «Flakelf», представляющей зенитные части. В той игре киевляне снова победили, хотя и в упорной борьбе со счетом 5:3.

Перед матчем им намекали, что немцы уже проявляют недовольство и лучше, во избежание больших неприятностей, им проиграть. Но игроки «Старта» проявили себя, как настоящие спортсмены.

К тому же они знали, какие огромные моральные силы придает жителям города каждая их победа. На Подоле, Крещатике, Куреневке и в других уголках Киева только и гуторили, как «наши мылят шею фрицам».

Именно встреча «Старта» с «Flakelf» названа «матчем смерти». Но, вопреки легенде, соперники играли не то, что очень корректно, но друг друга не калечили. Немецкий судья по имени Эрвин был объективен и своим соотечественникам не подсуживал. И еще – никто киевлян не заставлял проигрывать, как в повести Борщаговского. И не было эпизода, как в романе Кузнецова: «Судья скомкал время, дал финальный свисток; жандармы, не дожидаясь, пока футболисты пройдут в раздевалку, схватили динамовцев тут же на поле, посадили в закрытую машину и отвезли в Бабий Яр…».

Игроки «Старта» спокойно разошлись по домам, предварительно сфотографировавшись с соперниками. Снимок дошел до наших дней, и поражает своим видом: и киевляне, и немцы улыбаются в объектив.

В тот день горожане, как обычно, горячо поддерживали свою команду. Осмелев, позволяли себе даже оскорбительные выкрики в адрес немцев. Те злобно поглядывали на киевлян, приказывали им замолчать, но никаких действий не предпринимали.

16 августа «Старт» сыграл еще одну, последнюю в своей короткой истории встречу – с «Рухом» и снова победил – 8:0. Но и на этот раз немцы не тронули футболистов.

И лишь 18 августа – через девять дней после «матча смерти» они арестовали Трусевича, Клименко, Комарова, Гончаренко, Кузьменко, Михаила Свиридовского, Михаила Путистина, Владимира Балакина, Федора Тютчева и бросили в Сырецкий лагерь, находившийся по соседству с печально знаменитым Бабьим Яром.

В начале сентябре схватили еще одного футболиста – Николая Коротких.

В заключении они находились почти полгода. За это время ситуация на фронте резко изменилась – войска вермахта несли большие потери, угодили в огромный «котел» под Сталинградом. Оккупанты уже не улыбались, они зверствовали. Немцы и раньше не славились милосердием, а теперь же кровь лилась рекой: одни массовые казни сменяли другие.

24 февраля 1943 года расстреляли трех игроков «Старта» – Трусевича, Клименко, Кузьменко. За что? Может, им припомнили футбол? Или в чем-то заподозрили – в краже ли, в попытке побега? Ответов на эти вопросы нет.

Еще одного футболиста – Коротких оккупанты убили позже. Они узнали, что он когда-то работал в НКВД…

Судьбы остальных игроков «Старта» сложились по-разному. Но все они остались живы. Некоторые из них делились воспоминаниями. Правда, во времена СССР говорили одно, после крушения Союза – другое. Например, Гончаренко утверждал, что немцы вели себя безобразно, устроив настоящую охоту на вратаря Трусевича, однажды ударили его ногой в лицо. Спустя несколько лет ветеран «поправился»: немцы не грубили. И на вратаря никто не нападал.

В 1971 году на киевском стадионе «Динамо», где прошло несколько матчей «сборной СССР» с немцами был установлен памятник – гранитная скала с горельефами четырех игроков. В то время подвиг футболистов был официально утвержден.

Через два десятилетия все изменилось. На Украине и в России стали появляться публикации, в которых матчи с нацистами подавались уже в ином свете. Были и те, кто вообще сомневались: а были ли такие встречи?

Конечно, те игры состоялись. Ведь в украинских музеях хранятся афиши матчей, есть свидетельства очевидцев. Возможно, некоторые из них здравствуют.

И подвиг был!

Футболисты жаждали победить немцев по многим причинам. Во-первых, они, спортсмены, были заряжены на борьбу, хотели доказать свое превосходство. Во-вторых, перед ними был необычный соперник – заносчивый и наглый, чувствовавший себя хозяином на их земле. Это прибавляло киевлянам куража, давало дополнительные силы. И они рвали и метали на поле! Не просто выигрывали у оккупантов – громили их!

Победы киевских футболистов были как бальзам на душу истерзанных жителей Киева в их беспросветной, полной горестей жизни под пятой гитлеровцев.

И последнее. Правильнее сказать, что команда «Старт» не играла с врагами, а воевала с ними. Это был маленький победный фрагмент большой Великой Отечественной войны…

После проигранной в декабре 1941 года Битвы под Москвой в Берлине наступило некоторое отрезвление, но началось «головокружение» от первого крупного успеха в Кремле и в Ставке Верховного главнокомандования (ВГК). Было принято решение, не подкреплённое материальными ресурсами, о начале контрнаступления по всему фронту с помощью мощных группировок ударных армий, в том числе для разблокирования Ленинграда, создания «котла» для группы армии «Центр», освобождения Харькова и Крыма. Стратегический план наступления Красной Армии обсуждался в начале января 1942 года в Ставке ВГК. Суть плана была изложена Иосифом Сталиным: «Немцы хотят... выиграть время и получить передышку. Наша задача состоит в том, чтобы не дать немцам этой передышки, гнать их на запад без остановки, заставить их израсходовать свои резервы еще до весны, когда у нас будут новые большие резервы, а у немцев не будет больше резервов, и обеспечить, таким образом, полный разгром гитлеровских войск в 1942 году ». Это решение не только поддержали все командующие фронтами, но взяли повышенные обязательства, в том числе по разгрому группы вермахта «Центр». После неудач первого года войны с отступлениями и «котлами» все рвались в наступление без критического анализа реальной обстановки и недооценки мощи противника.

Для выполнения стратегического плана особая роль отводилась только что сформированным ударным армиям. Оперативные войсковые соединение (ударные армии) находились как, правило, в резерве Ставки ГВК и предназначались для разгрома группировок противника на главных направлениях. В начале войны в их состав входили танковые, механизированные и кавалеристские корпуса. Они должны были оснащаться лучше, чем обычные армии танками, орудиями и минометами. К началу 1942 года было создано пять ударных армий. К сожалению, их материальное обеспечение не всегда было удовлетворительным. Испытывался огромный дефицит артиллерийских снарядов. Не хватало авиации для прикрытия стрелковых дивизий. Из-за отсутствия реактивных снарядов на подкрепление ударных армий не были выделены из Резерва СВК гвардейские ракетно-минометные полки с самым грозным секретным оружием знаменитых «Катюш».
Только в последующие годы войны ударные армии были полностью укомплектованы и сыграли важную роль в победе над Третьим Рейхом. Воины Третьей ударной армии в 1945 году водрузили Знамя Победы. Командующий генерал полковник, Герой Советского Союза Василий Кузнецов ранее командовал Первой ударной армией, отличившейся в контрнаступлении под Москвой и Демянской наступательной операции февраля 1942 года.

Пятая ударная армия во главе с генерал-полковником Героем Советского Союза Николаем Берзиным так же штурмовала Берлин, а командующий стал первым комендантом поверженной столицы Третьего Рейха.

В зимней кампании 1942 года наступление советских войск на Волховском фронте являлось составной частью Стратегического плана Ставки по деблокированию Ленинграда. Но прорыв немецкого фронта Второй ударной армией обернулся трагедией. За три месяца боев (январь - март 1942 года), в армии сменилось три командующих. Прорвав фронт на небольшом участке у Мясного Бора, армия оказалась в окружении без резервов, снарядов и продовольствия в условиях весеннего распутья и бездорожья. 27 июня 1942 года командование фронтом осуществило последнюю попытку прорыва, закончившуюся безуспешно, и к концу июля Вторая ударная армия прекратила существование. По разным оценкам из окружения вышло преимущественно у Мясного Бора («Долине смерти») от 13 до 16 тысяч воинов, остальные попали в плен (около 27 - 30 тыс. человек). Всего за время операции погибло свыше 146 тыс. советских солдат и офицеров . Командарм ударной армии генерал-лейтенант Власов, принявший армию в безнадежном состоянии, сдался в плен.

Двумя месяцами ранее в апреле 1942 года на южном фланге от группы вермахта «Центр» при выходе из окружения 33-й армии застрелился (вместе с женой) командующий генерал Михаил Ефремов (Герой Российской Федерации, посмертно, 1996). Немцы, отдавая дань мужеству генерала, похоронили его с воинскими почестями.

Действовавшим на северо-западном направлении войскам Третьей и Четвертой ударных армий Калининского фронта Ставка ВГК приказала прорвать фронт в районе Великих Лук и развивать далее наступление на Витебск и Оршу, чтобы обойти Смоленск с запада и создать «котел» для группы вермахта «Центр». Но из-за угрозы окружения поставленные задачи не были выполнены.

Советская операция по разгрому группы армий «Центр» завершилась поражением. Военные истории возлагают за это вину и на командующего Западным фронтом генерала армии Георгия Жукова.

Ржевско-Вяземская наступательная операция (8 января - 20 апреля 1942 года) на советской оперативно карте
Зимняя кампания 1942 года закончилась трагедией для Красной Армии, потери которой в первом квартале составили 1,8 млн.(!) человека. На Волховском фронте оказалась в котле Вторая ударная армия, неудачей закончилась Ржевско-Вяземская операция Калининского и Западного фронтов (потери Красной Армии — 776 тыс., в том числе 272 тыс. безвозвратных), войска Крымского фронта почти полностью были уничтожены под Керчью стремительным контрнаступлением вермахта. Войска Юго-Западного фронта, наступая на Харьков, попали в окружение. Инициатива перешла к вермахту, разработавшего план стратегического летнего наступления на Южном направлении. «Пришлось товарищу Молотову срочно собирать чемодан, садиться в стратегический бомбардировщик и лететь на поклон к капиталистическим дядям...» .

На фоне неудачной кампании Красной Армии отличилась Четвертая ударная армия, возглавляемая генерал-полковником Андреем Еременко (будущим Героем Советского Союза и маршалом). Она принимала участие в контрнаступлении под Москвой, и в зимней кампании 1942 года в составе Калининского фронта. Армия достигла наилучших результат — прорвала оборонительные рубежи вермахта и за месяц боев углубилась на 250 км, освободив города Андреополь и Торопец, и после взятия Велижа (на севере Смоленской области) вышла… к границе Белорусской ССР.

249-я стрелковая дивизия, укомплектованная в основном воинами-пограничниками (комдив генерал-майор Герман Тарасов

Сейчас - по прошествии многих десятков лет после блокады города на Неве немецко-фашистскими захватчиками - невозможно точно вспомнить, кто первым вспомнил о футболе, однако с полной уверенностью можно сказать то, что любовь к этому удивительному спортивному зрелищу в ту суровую пору не умерла, не смотря на голод, холод и повсеместное присутствие смерти. Чтобы понять, как это было, давайте вспомним... с чего все начиналось...

Весна 1942 года. Фашисты бесцеремонно хозяйничают на территории СССР. Красная армия с переменным успехом ведет против них ожесточенные бои. Ленинградцы уже пережили первую - пожалуй, самую сложную блокадную зиму. В апреле 1942 года немцы выпускают листовку, на которой черным по белому написано: «Ленинград - город мертвых! » И разбрасывают ее по осажденному городу. В ответ на это Военный совет Ленинградского фронта в целях поднятия духа бойцов и простых горожан принимает решение провести первый футбольный блокадный матч.

Практически сразу после описанных событий усиливаются обстрелы и бомбардировки Ленинграда. К городу стягиваются новые артиллеристские батареи - враг накрывает блокированных жителей снарядами с расстояния 13-28 километров. По имеющимся сведениям, состояние стадиона «Динамо» в то время было неутешительным - одно из двух футбольных полей было буквально перепахано вражескими снарядами, другое отдано под огороды. В качестве альтернативы решили использовать запасное поле на Крестовском острове. На нем 6 мая 1942 года ленинградское «Динамо» и провело свой первый в истории блокады Ленинграда футбольный матч против воинской части Балтийского флотского экипажа майора А. Лобанова. Именно он долгое время считался официальным блокадным матчем. Подтверждением чего можно считать тот факт, что в ленинградских календарях и справочниках вплоть до середины 80-х годов XX века именно он упоминался под названием Блокадного. Однако имен игроков противоборствующих команд в силу целого ряда причин никто нигде не упоминал. Давайте восполним эту брешь и воздадим должную память героям!

Состав «Динамо»:

• В. Набутов;
• Г. Московцев;
• Б. Орешкин;
• П. Сычев;
• Д. Федоров;
• Вал. Федоров;
• К. Сазонов,
• А. И. Федоров;
• А. Алов;
• А. Викторов;
• Е. Архангельский;

В некоторых источниках утверждается, что инициатором Блокадного матча «Динамо» выступил капитан НКВД Виктор Бычков, выполнявший задание штаба Ленинградского фронта, согласованное с партийный руководством Ленинграда. По воспоминаниям самого Бычкова в состав команды также входил Георгий Шорец. Список балтийских моряков, сыгравших против команды «Динамо», к сожалению, не полный. Но доподлинно известно, что от экипажа майора А. Лобанова выступали балтфлотцы:

• Владимир Анушин;
• Владимир Бречко;

Встречу судил известный арбитр Н. Усов. Игра состояла из 2-х таймов по 30 минут каждый. Матч завершился победой «Динамо», счет - 7:3.

Но самым известным матчем - а их в истории блокадного Ленинграда было несколько! - стал тот, в котором «Динамо» выступало против «Команды Н-ского завода» (так из-за сохранения режима строжайшей секретности во времена Великой Отечественно Войны называли ЛМЗ - Ленинградский Металлический завод).

В команду, противостоявшую «Динамо» вошли игроки «Зенита», «Спартака» и других городских команд. Матч был назначен на 31 мая 1942 года. Местом проведения был выбран все тот же стадион «Динамо» на Крестовском острове. Судьей назначили Павла Павлова - с его согласия таймы пролонгировали до 30 минут. Еще до матча с составом команды «Н-ского завода» возникли определенные трудности. В первую очередь они были связаны с тем, что некоторые заводчане не смогли выйти на поле по той простой причине, что были обессилены от голода. Также у них не хватало вратаря. Поэтому вместо него встал защитник Иван Куренков. Но и этого оказалось мало - до полного состава отсутствовал еще один футболист. Выход из положения предложили динамовцы. Они уступили заводчанам своего игрока Ивана Смирнова. Но так или иначе, назло осаждавшим Ленинград фашистам игра все-таки состоялась. А иначе и не могло быть, потому что из жителей города на Неве в ту пору, как говорится в известной пословице: «Гвозди можно было делать!»

После начала матча начался артобстрел. Один из снарядов попал в угол игрового поля. Футболисты и зрители ушли в бомбоубежище, а после окончания обстрела спортсмены продолжили игру. Примечательно, что радиотрансляция матча велась одновременно на двух языках - русском и немецком. Итог дружеской встречи - счет 6:0 в пользу «Динамо».

В команду «Динамо» вошли следующие игроки:

• Виктор Набутов;
• Михаил Атюшин;
• Валентин Федоров;
• Аркадий Алов;
• Константин Сазонов;
• Виктор Иванов;
• Борис Орешкин;
• Евгений Улитин;
• Александр Федоров;
• Анатолий Викторов;
• Георгий Московцев;

За «Команду Н-ского завода» играли:

• Иван Куренков («Спартак»);
• Александр Фесенко;
• Георгий Медведев («Зенит»);
• Анатолий Мишук («Зенит»);
• Александр Зябликов («Зенит»);
• Алексей Лебедев («Зенит»);
• Николай Горелкин (хоккеист);
• Николай Смирнов («Зенит»);
• Иван Смирнов («Динамо»);
• Петр Горбачёв («Спартак»);
• В. Лосев;

По 2 гола забили А. Алов и К. Сазонов. По воспоминаниям очевидцев игроки покидали футбольное поле, обнявшись - игроки попросту поддерживали друг друга, чтобы не упасть от изнеможения. Успеху «Динамо» радовались все - и сами динамовцы, и их противники из «Команды Н-ского завода, поскольку ее невозможно было разделить. Она была одной на всех в стремлении выжить, несмотря ни на что, и жить после 2 июня заметка об этом грандиозном событии была напечатана в газете «Ленинградская правда», 3 июня - в газете «Смена».

7 июня 1942 прошла повторная игра между теми же командами. Ее снова доверили судить Николаю Усову. «Команда Н-ского завода» на сей раз сумела дать бой «Динамо» и свести матч вничью со счетом 2:2.

За «Динамо» играли:

• Гаврилин;
• Атюшин;
• Титов;
• Орешкин;
• Вал. Федоров;
• Московцев;
• Сазонов;
• Ал. Федоров;
• Алов;
• Викторов;
• Иванов;

«Команду Н-ского завода» представляли:

• В.Г. Понугаев;
• Г. Медведев;
• Фесенко;
• Зябликов;
• Лебедев;
• Куренков;
• Горелкин;
• И. Смирнов;
• Абрамов;
• Н. Смирнов;
• Конин;

Память о Блокадном матче:

• 1991 г. - открыта мемориальная доска на стадионе «Динамо»;
• 2012 г. - открыт памятник на стадионе «Динамо»;
• 2012 г. - уличная выставка «Памяти блокадного матча»;
• 2015 г. - на стадионе «Динамо» проведен турнир среди любительских команд «Кубок Памяти»;

Подобные дружеские встречи впоследствии стали едва ли не традиционными. Артобстрелы и бомбардировки иногда прерывали их, однако они навсегда для нас и последующих поколений остались символом стойкости и мужества, как спортсменов, так болельщиков и простых ленинградцев, сумевших пережить Блокаду города на Неве.

Легендарный Никифор Коляда, прозванный партизанами Батя, был выдающейся личностью. О подобных ему в народе слагают сказания. В зените военной славы, уже будучи лауреатом ордена Ленина, обласканный журналистами Коляда попал под неумолимые колеса репрессионной машины.

В начале жизненного пути

История Коляды полна захватывающих поворотов. Родился будущий герой в 1891 году в Харьковской губернии, на хуторе Костев, в семье бедного крестьянина. Помощь сестер позволила ему закончить трехклассное городское училище, что для крестьянского ребенка было большим достижением. Начав путь военного еще до революции, Коляда в чине прапорщика прошел Первую мировую войну, а потом решительно поддержал большевиков, стал членом городского Совета рабочих и крестьянских депутатов. За большевистскую агитацию петлюровцы бросили его в тюрьму, но Коляда бежал и создал один из первых партизанских отрядов на Смоленщине. Он успешно оборонял Винницу от войск атамана Шепеля, громил Петлюру, а в 1920 году был назначен военкомом 57-й стрелковой дивизии. Молодой герой революции, еще не отрастивший тогда окладистую бороду и не получивший прозвище Батя, уже тогда показал себя незаурядным человеком с великолепными способностями к организации, командованию и смелым тактическим решениям. В свободное время Коляда постоянно учился. Когда в стране чуть поутихло, он поступил на китайское отделение Дальневосточного университета и вышел оттуда, зная два языка - английский и китайский.

«Данных о деятельности нет»

В характеристике, выданной родственникам Коляды после его ареста, сказано: «За время нахождения в партизанских отрядах (июль - сентябрь 1942 г.) бывший командир партизанских отрядов Коляда проявил себя исключительно с отрицательной стороны». Каждая буква этой отписки дышит ложью.

22 июня 1941 года Никифору Коляде было уже 50 лет. Он занимал хорошую должность и не подлежал призыву из-за возраста, однако немедленно написал заявление в ЦК с просьбой послать его на фронт. Учитывая партизанский опыт Бати, его отправили в Смоленскую область в немецкий тыл, где за год в тяжелейших условиях он собрал вокруг себя десятки тысяч людей и создал крепкое, боеспособное партизанское движение. К июлю 1942-го он уже возглавлял деятельность 20 отрядов в шести районах. Бойцы Бати блокировали дороги и уничтожали коммуникации противника, взрывали железнодорожные пути. В разгар войны они освободили более 230 пунктов, в которых восстановили советскую власть, а также вывели из оккупации более тысячи детей. Операция гитлеровцев по уничтожению партизан «Последний сбор урожая» и попытка выбить их из опорного пункта - Слободы - провалились.

Арест

В конце сентября Батю срочно вызвали в Москву. Он побывал на приеме у секретаря ЦК Андреева и командующего партизанским движением Ворошилова, а сразу после был арестован. Избежав попадания под гребенку репрессий в 30-е годы, Коляда все-таки не миновал своей судьбы. Формально его обвинили в предательской работе в пользу немецких оккупантов и борьбе с местным населением, закрыв глаза на то, что в роли местного населения выступали отряды полицаев, а также в том, что «у населения конфисковывали скот, продовольствие, фураж, что вело к дискредитации советской власти», в неустойчивом моральном облике (несмотря на то что Коляда был женат, он заводил отношения с девушками-партизанками).
На самом деле причиной ареста, скорее всего, послужил конфликт с начальником Центрального штаба партизанского движения П. Пономаренко, который выступал против крупных партизанских образований, а также разногласия с секретарем Смоленского обкома Д. Поповым. По словам Пономаренко, Батя в его присутствии критиковал руководство: «Листовки, разбрасываемые обкомом, не имеют значения. Партийные органы себя дискредитировали. Отступление, эвакуация и т. д. подорвали веру народа в партийный орган. Надо разбрасывать листовки от имени лиц, завоевавших у народа уважение своей борьбой. Мои листовки за моей подписью в Смоленской области могли бы сыграть большую роль. Меня всюду знают».

На допросах обвинение в предательстве Батя не признал, а о фактах мародерства хорошо говорит рапорт сотрудника НКВД, проводившего обыск в квартире. «Арест не наложен, так как подсудимый никакого ценного личного имущества не имеет», - было сказано в отчете.

Тем не менее колеса закрутились, и Никифор Коляда был осужден на трудовые лагеря сроком на 20 лет. Его освободили досрочно сразу после смерти Сталина, полностью реабилитировав и признав невиновным. Но здоровье героя Смоленщины было уже сильно подорвано - легендарный Батя скончался от инфаркта в марте 1955 года.

Не успел перековаться

Репрессии и постоянная ротация кадров - один из неотъемлемых признаков тоталитарной системы. История Бати - хрестоматийный пример того, как яркий, харизматичный человек, привыкший доказывать патриотизм не словами, а делом, попал в ее жернова. Сосредоточив под своим командованием несколько тысяч вооруженных бойцов, обладая широкой известностью и расположением народных масс, а также определенной популярностью на Западе (английская королева даже наградила его именным кортиком), Никифор Коляда не мог не вызывать опасения наверху, тем более что не был сдержан на язык и позволял себе резкую критику власти. В эпоху закручивания гаек такой исход, к сожалению, не редкость.